Размышления по поводу фильма, о котором спорит вся страна Общество Написать автору
Старт космической ракеты. Фото: ИА PrimaMedia
Первый художественный фильм, частично снятый в космосе, разделил российское общество на тех, кто решительно “за”, и на тех, кто еще более решительно “против”. И это прекрасно, считает обозреватель ИА PrimaMedia Александр Куликов. Искусство должно провоцировать, обнулять оценки, сталкивать лбами, разводить по разные стороны баррикад, а потом говорить: “А теперь сходитесь!”
Итак, с одной стороны барьера — диванные эксперты и высоколобые профессиональные критики, которым “Вызов” (12+) режиссера Клима Шипенко не то, чтобы не понравился. Он им до тошноты отвратителен. С другой стороны барьера — те, кто наоборот, “Вызов” принял. Что называется, всем сердцем и всей душой.
“Почто космонавтов из космоса вынули, а Пересильд засунули?”
Вот уж поистине, стоит в России совершить что-нибудь великое (а снять настоящее художественное кино в настоящем космосе — действительно свершение немалое), как тут же найдутся желающие это великое “опустить”, подобно слесарю-интеллигенту Виктору Михайловичу Полесову, известному старгородскому знатоку “трамвайного дела на Западе”. Другое дело, что именно к таким “знатокам” в первую очередь и прислушиваются.
Стоит некоему блогеру Станиславу Садалидзе оставить запись в своем аккаунте ВКонтакте (12+)(13 апреля, 3:03 мск):
Халливуд” отдыхает Рогозин с Эрнстом сняли космическую мурзилку… Поздравляю отмыв бабла завершён и люди же верят, что фильм действительно снят в космосе)
как тут же огромное количество электронных СМИ начинают тиражировать это высказывание как истину в последней инстанции.
Тем более, что и космонавты, оказывается, были против (типа За державу обидно — баба в космосе!). И до были против, и после были против. По некоторым утверждениям в Сети, впрочем, опровергнутым экс-главой Роскосмоса Дмитрием Рогозиным, исполнительный директор по пилотируемым космическим программам Госкорпорации “Роскосмос” Сергей Крикалев на какое-то время даже лишился своей должности за критику амбициозного проекта. В интернет-изданиях и блогах мелькала такая версия: полет “Союза” с актрисой Юлий Пересильд и режиссером (он же оператор и гример) Климом Шипенко не был внеочередным, поэтому кому-то из настоящих космонавтов пришлось уступить свою очередь участникам фильма. Возникла головоломка с графиком полетов, да денежный вопрос имел значение — на МКС ведь летают еще и в надежде хорошо заработать.
Масла в огонь подлило неосторожное высказывание на эмоциях директора Гильдии актеров Валерии Гущиной, которая после закрытой премьеры 12 апреля предложила присвоить Юлии Пересильд звание Героя России.
Космонавты резко отреагировали на инициативу Гильдии.
Летчик-космонавт Героя России Елена Серова сказала “Московскому комсомольцу” следующее:
— Если это награждение произойдет, это обесценит подвиг настоящих космонавтов. Ведь они проходят тяжелейшую подготовку перед тем, как отправиться в космос, их награждают только за особые заслуги перед Отечеством! При всем моем уважении к артистам, туристам, которые летали на МКС на короткое время, в рамках программы посещения, до последнего времени Звание Героя России никогда не присваивали. Нашу съемочную группу, по сути, свозили на орбиту как туристов.
В том же духе высказался летчик-космонавт Герой России Федор Юрчихин:
— Я хотел бы спросить у тех руководителей Роскосмоса, которые перед стартом кинематографического проекта так же, как и многие космонавты, высказывали свое негативное отношение к нему: они считают адекватным присуждение артистам высочайшей награды страны за их труд? Это нормально, на фоне того, что профессиональные космонавты после полетов подолгу ждут, когда их наградят? Я хотел бы спросить профессиональное сообщество космонавтов: для них это нормально?
Разумеется, высказывания космонавтов тут же попали в интернет-топы и аккаунты хейтеров “Вызова”. Уж что-что, а травить скопом в Интернете у нас научились.
Актрисе пришлось напрямую обратиться к главным хулителям в своем блоге:
— Уважаемые космонавты и лично Федор Николаевич Юрчихин и другие, ну переставайте уже меня травить. Негоже героям России второй год подряд незаслуженно обвинять женщину во всех смертных грехах.
Тем более что летала она в космос не для того, чтобы, сидя у иллюминатора, любоваться красотами Земля (хотя и это в фильме, конечно, было), и не для того, чтобы демонстрировать в невесомости красоту парящих волос (хотя волосы действительно парили красиво). Она работала, ибо съемки в кино — будь то на Земле или в космосе — это всё же работа, причем порою очень тяжелая. Кстати, космонавты, принимавшие участие в съемках (Олег Новицкий, Антон Шкаплеров и Петр Дубов, кстати, уроженец Хабаровска), ощутили это на себе. Для того чтобы сниматься в эпизодах фильма, им пришлось отказаться от личного времени и сеансов связи с родственниками. И никто из них не роптал. Более того, сделали они эту работу очень хорошо.
Прежде чем оказаться на орбите, Пересильд не только прошла полный курс космической подготовки. Она училась делать операционные швы, вязать “правильные” узлы, прочла множество книг по торакальной хирургии, выучила названия медицинских инструментов, побывала на операции и т.д. А перед самым полетом в космос вместе с нотариусом составила завещание и написала посмертные письма родным. Вот такая веселая прогулка в космос.
Согласен, для Звезды Героя России съемок на орбите маловато. Да ведь она и не претендует. Для нее главное то, что кино получилось. И то, что за роль Жени Беляевой не стыдно. И ведь действительно не стыдно. Даже тем, кто привык говорить слово “кринж” (то есть “испанский стыд” — стыд не за себя, а за кого-нибудь другого) по любому поводу.
“Пароль не нужен”: как во Владивостоке снимали самый первый фильм про Штирлица
В распоряжении редакции оказались ранее не опубликованные беседы с главным режиссером и с исполнителем роли Максима Максимовича Исаева
“Мы здесь критики!”
Кстати, если уже речь зашла об “испанском стыде”, вспоминается одна история почти 20-летней давности.
Работал я тогда в “Комсомольской правде” (владивостокская редакция), и был как-то послан в Москву в командировку по обмену премудростями. Соответственно, выполнял кое-какие задания московской редакции.
Однажды мне отправили в Мосэнерго на церемонию подписания договора о сотрудничестве между правительством Москвы и РАО ЕЭС. Подписывали Лужков и Чубайс. После пресс-подхода специально обученные люди в сером препроводили журналистов на фуршет.
В закромах Мосэнерго нас ждали полагающиеся в таких случаях напитки и яства. Причем наибольшей популярностью у местного медиа-истеблишмента пользовалась непритязательная на первый взгляд закуска: аккуратно нарезанные прямоугольнички ржаного хлеба с полупрозрачными полосками семги и осетрины на них.
Обмениваясь последними редакционными новостями и сплетнями, акулы пера с механической размеренностью роботов-андроидов, двумя пальчиками, словно щипцами-манипуляторами, ловко снимали с хлеба рыбные ломтики и отправляли их в рот. Один за другим, один за другим. При этом хлеб оставался нетронутым.
Минут через десять терминаторство столичных коллег завершилось. Моему взору открылась фантасмагорическая и, по сути, страшная картина: на белоснежных скатертях белые тарелки, а на них черные квадратики неприкасаемого хлеба. Как Мамай прошел, оставив после себя прямоугольники свежевырытых могил.
“Не дай Бог таким на зуб попасть”, — подумал я, запивая свой рыбный бутерброд сладким кофе со сливками.
Как говорится, дела давно минувших дней. И Лужкова уже нет, и Чубайс далече. А тусовочка и ныне и там, у фуршетного стола в условном Мосэнерго:
— Давеча три часа отсидел типа на русском космическом блокбастере. В натуре, экранизация твитов Рогозина.
— Точно. Космоса в фильме минут 30, не больше, а кинишко идет часа три. И надо же было в эту эпохалочку что-то еще засунуть. Ну и поназосовывали. А зритель терпи, пока космоса не начнутся.
— Да сюжет примитив! Женщина-хирург летит на МКС, чтобы сделать операцию космонавту. Вот и весь спойлер.
— Космонавт сам дурак. Не пристегнулся, упал, очнулся — гипс. А в гипсе до Земли не долетит — помрет по дороге. Вот ему бабу и решили доставить. Без бабы же куда. Как там Балуев сказал? Где русская женщина, там и притяжение.
— И главное, кому мозги парят? Какая интрига, если с самого начала ясно, что Пересильд полетит. Она же в титрах первой указана.
— Да она и не хочет лететь! Машкову приходится пнуть ее коленом под зад на трапе.
— То-то у нее потом в космосе волосы всю дорогу дыбом стоят.
— Типа невесомость. А что в невесомости можно снять? Гора хлама, зад Пересильд крупным планом в разной упаковке: то в шортах, то черных трусах, то в зеленом платье. Главная интрига знаете какая? Как ведут себя сиськи в невесомости. Самый острый момент в финале, когда она в зеленое платье на выход облачается. Подол круче, чем у Мэрилин Монро, взмывает, и левая грудь из декольте вот-вот выпрыгнет. И стоило из-за этого три часа терпеть, тем более что не выпрыгнула.
— В общем, кино — лажа. Экшен — нихт, интрига — нихт, юмор — нихт, интим — нихт фантастиш! Ну, ё-моё. На что миллиард потратили, натюрлих?
— Чуваки, а у меня уже и заголовок есть! Дорог “Вызов”, да не вывез. Дорогущее кино сняли, а зритель не пошел.
— Как не пошел? Я читал, что уже три миллиона посмотрели.
— Они тебе напишут! Вон у меня на малой родине, в Старгороде, трамвай запустили. Шуму было! А в окнах вагона даже резинок нет, дребезжит, как бабушкин буфет. И с мотором что-то не то. Это я вам как знаток трамвайного дела на Западе говорю.
— Да не суть, коллеги. Вы вспомните, как мы радовались, когда на “Кинотавре-2009” показали первый фильм Шипенко “Непрощенные” (16+). Ну, чисто Тарантино! Вот, думаем, нам, критикам, облегчение. Наконец-то появился режиссер, который хочет голливудский сторителлинг в России снимать. Не зря же Климушка учился киношничать в Городе ангелов! И что? После “Кто я?” (16+), “Как поднять миллион. Исповедь [email protected]” (16+),”Любит не любит” (16+), “Салют-7” (12+), мегакассового “Холопа”(16+) и “Текста” (16+) вдруг — это? Великодержавный пафос, бесстыдные рекламные интеграции, имперский феминизм, кринжовая драматургия и безбожно затянутый трехчасовой хронометраж. Скажете, “Вызов” идет примерно столько же, сколько “Аватар: Путь воды” (12+)? Так ведь Клим Шипенко все-таки не Джеймс Кэмерон.
— Не Джеймс. Не Камерон. От слова совсем, — к столу с остатками семги и осетрины пробивается стайка гиенствующих блогеров-табаки. — Бабло-распил, распил-бабло. Ляп на ляпе ляпом погоняет. Позорище! Провал! Кто там пропищал: “Фильм классный”? А нам ваш “Вызов” не ндравится. Мы здесь критики! И вы будете смотреть, что мы скажем. А чего не скажем, того не будете смотреть.
А вот фигушки!
Сами будем выбирать, что смотреть, что любить, что хвалить, а что и ругать. Или как там написал один из наших в своем блоге: “Чуваки, вот эти люди слетали в космос на настоящем космическом корабле, жили на МКС и умудрились снять там материалы для фильма. Сделай то же самое, потом расскажи нам, как надо было делать правильно”.
“Живой звук против внутреннего дьявола”. Моноспектакль Сергея Гармаша во Владивостоке
Паустовский, Куприн, Гоголь, Чайковский, Шостакович, Шнитке, Свиридов, Барток, Монти помогли артисту объяснить, как жить дальше
“Нынче вышел манифест”
В общем, фильм более двух недель в прокате, а споры о нем на просторах Интернета не угасают. Одни “Вызов” принимают, другие не принимают. И это прекрасно! Искусство должно провоцировать, обнулять оценки, сталкивать лбами, разводить по разные стороны баррикад, а потом говорить: “А теперь сходитесь!”
Но вот что при этом удивляет, причем приятно. Тон окликов тех, кто принял “Вызов”, под постами, где издеваются над фильмом. Их шпыняют, а они: “А мне фильм понравился”. Их шпыняют еще больше, а они: “А мне фильм понравился”. Им походя: “Пересильд — бездарная актриса”. А они: “Очень талантливая”. На них накидываются всей сворой, заходятся лаем: “Фильм — позорище”. А они: “Отличный фильм”. Им: “Мы не великая страна”. А они: “Великая”. И ни одного ответного оскорбления, как это, увы, принято в соцсетях, которые, как известно, Петр I учредил, “дабы дурь каждого видна была”.
Откуда эта выдержка? Благородство, я бы даже сказал. Никак к величию Космоса через “Вызов” прикоснулись? Или фильм, согласно формуле Пушкина, оказался любезен народу, потому что чувства добрые пробудил?
“Это фильм, о котором будут говорить, спорить и равняться на него. Аттракцион, где главное все-таки не космос, а человек, крошечная частичка вселенной, но без таких экспериментов не случается прорывов и новых открытий, а кино перестает дарить магию и надежду на светлое будущее”, — считает Дмитрий Бортников, автор “Рецензии на фильм “Вызов” на ресурсе “Киномания” (16+).
Одно интересное наблюдение. У тех, кто ругает “Вызов”, среди основных приемов — пресловутое вырывание фразы из контекста, опошление всех ключевых моментов фильма, приписывание авторам фильма своего извращенного понимания того или иного эпизода и беспощадный разгром того, что придумано собой же.
А вот у тех, кто “Вызов” принял, наблюдается явная тяга к объемному анализу. Как, например, у Натальи Григорьевой, автора рецензии “Юлия Пересильд долетела до МКС” в “Независимой газете” (18+):
“Вызов” с самого начала поражает плотностью повествования. Не приходится мучительно ждать той самой кульминации, хотя она того стоит — от торжественных замедленных кадров с космодрома до тревожных клаустрофобных сцен в ракете и головокружительных пролетов по станции — и продираться сквозь “земные” эпизоды. Они не менее динамичны и драматичны: у героини есть трагическая история из прошлого, показанная черно-белыми флешбэками с участием Михаила Тройника и оставившая в ее душе, казалось бы, неизлечимую травму, а в настоящем — длящаяся история невысказанной взаимной любви с коллегой (Милош Бикович), который также оказывается одним из кандидатов на полет и совершает вроде как небольшой в сравнении с тем, что предстоит Беляевой, но подвиг во имя их общего чувства друг к другу”.
При этом отмечаются и слабые стороны: “Сценарий, конечно, не без огрехов — от неловких шуток про рекламодателей до все-таки пока еще непреодолимого сексизма даже в картине, которая всем своим сюжетом как бы опровергает устаревшие патриархальные стереотипы и доказывает, что и в космосе женщинам есть место. Но поражает цельностью и удивительным для предлагаемых обстоятельств и нынешней ситуации в мире отсутствием излишнего пафоса и ура-патриотизма. Остается надеяться, что для этого необязательно каждый раз летать в космос”.
А вот что пишет Анна Ентякова, автор рецензии “Каким получился “Вызов”: Честь, смекалка и вера в светлое будущее” на ресурсе “Кинорепортер” (18+), делясь своими впечатлениями о кадрах, снятых в космосе:
“Осознание истинных масштабов происходящего дается тяжело. Но на саму реальность, к счастью, это не влияет: космос все так же бесконечно прекрасен. Качество съемки, выбор ракурсов, умение обращаться со светом делают “Вызов” достойным самого большого экрана, который только можно найти.
Гораздо важнее, что в “Вызове” есть нужный нерв, по-настоящему народный юмор и драматургические ходы, способные зацепить самую широкую публику. Поскольку фильм говорит о простых вещах, которые поймет любой человек, вне зависимости от того, летал он в космос или нет”.
И практически все рецензенты, принявшие “Вызов”, рассказывают о процессе работы над фильмом. Ну, во-первых, это интересно. А, во-вторых, профессионалам свойственно уважать чужой труд.
Один умный человек сказал, что критики, как и все остальные люди, при оценке художественного произведения используют банальный принцип “нра — не нра”. С той лишь разницей, что критики умеют придать своей оценке солидность за счет соответствующего профессионального инструментария.
Часто бывает и так, что зрителю фильм понравился, но, просмотрев “умные” рецензии и скептические комментарии, он начинает сомневаться в себе: “А я этого не заметил. Наверное, со мною что-то не так”.
Да всё с вами так! Я даже больше скажу: на самом деле вы обладаете более совершенным, чем у умных критиков, инструментарием. Очень простым, физиологически выверенным инструментарием, известным, наверное, каждому: мороз по коже, комок в горле, тепло в груди, слеза на щеке, нежность к тому, кто сидит рядом и держит тебя за руку. Думаю, у критиков он тоже есть (но они стесняются в этом признаться), а если нет, тогда с ними что-то не так.
В общем, не уподобляйтесь несчастным шкидцам (героям повести Григория Белых и Леонида Пантелеева “Республика ШКИД” — 12+), попавшим в кабалу к ростовщику Слаёнову. Повторите вслед за Янкелем: “Нынче вышел манифест. Кто кому должен, тому крест” и смотрите то, что вам нравится. И доверяйте своему мнению. Но и о “правиле бутерброда” не забывайте: судите обо всем произведении целиком, а не по отдельным, самым “вкусным” моментам.
Премьера в Горьковке по “аморальной” пьесе Радзинского “прожгла обшивочку” первым зрителям
Премьера спектакля “104 страницы про любовь” — в театре имени Горького
“А сам-то как думаешь?”
Один приятель, еще не посмотревший “Вызов”, спросил у меня: “О чем этот фильм?” Я стал пересказывать сюжет. “Не, не сюжет, — перебил приятель. — О чем фильм — в смысле, что хотел сказать режиссер?”
Я задумался. И вдруг внезапно понял, что мне на самом деле всё равно, что хотел сказать режиссер. Мне просто понравился этот фильм. Он был мне симпатичен с самых первых кадров.
Мне было приятно смотреть, как с места в карьер, стремительно, благодаря старинному приему параллельного монтажа, одновременно развивались все линии сюжета. ЧП в открытом космосе, из-за чего один из двух космонавтов получил травму. И параллельно операция, которую делает главная героиня в своей московской больнице, благодаря чему я понимаю, что она — крутой хирург. И тут же проблема с дочкой, которая подралась с одноклассницей из-за мальчика. И приезд матери, у которой больное сердце. И намеченная легким пунктиром любовная линия. И завязка новой линии — отбор кандидатов на полет на МКС, поиски вариантов предстоящей операции.
И у каждой линии свое развитие, свой ритм. И все это похоже на аттракцион в китайском цирке, когда на высоких шестах вращаются тарелочки и артист одним движением стека запускает ту из них, вращение которой вот-вот прекратится, после чего тарелочка упадет.
И вдруг действие замедляется. Мы на станции. Переход в невесомость. Медленно плывущие предметы, медленно плывущие люди. Всё замирает, все засыпают. Конец? Тарелочка остановилась и вот-вот упадет?
Да нет. Экшн возвращается, но в ином качестве и в ином ритме. Выразительный эпизод: женщина-хирург, замершая над неподвижным телом космонавта, и рядом с нею два замерших космонавта-ассистента, и множество людей, замерших в ЦУПе, и вместе с этим уткнувшаяся в непреодолимую стену махина событий, которая неслась до этого с неудержимо нарастающей скоростью, вселяя уверенность в то, что всё будет в порядке. И вдруг тупик. Всё оказалось впустую — и подготовка, и сам полет. Космонавту уже ничем не поможешь.
Но не зря ведь Шипенко четыре года учился делать кино в Лос-Анджелесе. То, что казалось проходной, совершенно необязательной деталью в первой половине картины, становится самым главным в кульминации. Голливуд? Да, Голливуд. Но кто сказал, что Голливуд — это плохо?
Невольные ассоциации с “Солярисом” (12+) Тарковского, от которых предостерегал в одном из интервью Шипенко, тем не менее напрашиваются. В “Солярисе” тоже есть свой разбег, свое ускорение — проезд по многотоннельному Токио. А потом — станция “Солярис” с ее тягучим плотным хронотопом.
Кстати, страшно подумать, что было бы с торакальным хирургом Евгенией Беляевой, окажись на станции “Солярис”. Наверняка она каждый день попадала бы в реальную аварию, в которой погиб ее муж (по сути, по ее вине).
В “Вызове” черно-белая с красным огнем светофора сцена аварии возникает неоднократно, но не для того, конечно, чтобы что-то там вдолбить глупому зрителю. А как сигнал того, что героине становится по-настоящему страшно, что она испытывает паническую атаку. В том числе в самый ответственный момент операции. А, может быть, это фильм о преодолении страха?
В “Солярисе” Хари говорит Снауту и Сарториусу: “Но мне кажется, что Крис более последователен, чем вы оба. В нечеловеческих условиях он ведет себя по-человечески…”
Так же ведет себя, то есть по-человечески, Женя Беляева. Ей страшно, она растеряна, она плачет, и она упряма, она уперта, она не подчиняется приказу остановить операцию, хотя еще не знает, что будет делать. И как награда за человеческое поведение приходит спасительное озарение — от любящего ее человека на Земле.
Любовная линия в фильме, — пожалуй, одна из самых сильных. И самых красивых. Вы не увидите здесь африканских страстей и уж тем более интима. Заявленная поначалу легким пунктиром, она идет своим чередом, постепенно прорастая и прирастая деталями, пока не обретает полную законченность и ясность.
Он любит ее еще со студенческих времен. И он ей тоже симпатичен. Но она встретила и полюбила другого. Вышла за него замуж. Родила ему дочь. А тот, первый, просто продолжал быть рядом. И тогда, когда она стала вдовой. И тогда, когда, казалось бы, можно было проявить настойчивость и напомнить о своем чувстве. Но он просто находится рядом. И старается быть полезным. И ей, и ее дочери. Фактически они втроем — уже семья. Хотя еще не понимают этого. И надо пройти через нечеловеческие испытания, чтобы она наконец-то сказала ему: “Я люблю тебя”.
Кстати, попробуйте взглянуть на “Вызов” под таким углом зрения: это лавстори, где космос и производственная тема — лишь дополнение. Невероятное, необычное, фантастическое, но всё же дополнение.
… В многочисленных и разнообразных откликах на “Вызов” промелькнула цитата из “Соляриса”. Кто-то к месту вспомнил слова Снаута: “Должен вам сказать, что мы вовсе не хотим завоевывать Космос. Мы хотим расширить Землю до его границ. Мы не знаем, что делать с иными мирами. Нам не нужно других миров, нам нужно зеркало. Мы бьемся над контактом и никогда не найдем его. Мы в глупом положении человека, рвущегося к цели, которой он боится, которая ему не нужна. Человеку нужен человек!”
“Встань, вытряхни песок из шортов и иди”. В Театре молодежи вспомнили о совести
В приморском Театре молодежи состоялась премьера спектакля по пьесе “Море. Звезды. Олеандр” модного драматурга Марии Малухиной
Мой космос
Как известно, 17 июля 1975 года произошло событие, навсегда изменившее историю космонавтики. Наш “Союз” состыковался с американским “Аполлоном”. Конечно, американцы настояли на своем: на борту “Аполлона” было три астронавта, а на борту “Союза” только двое. И активное маневрирование осуществлял “Аполлон”, а не “Союз”. Но не это было главное. Главное было в том, что две сверхдержавы смогли найти точки соприкосновения. Пусть даже за пределами Земли, изрядно уставшей от взаимных обид, распрей и конфликтов. Казалось, Космос позволит пролистнуть все черные страницы и устремиться в светлое будущее. Иллюзия была недолгой, хотя и она принесла свои плоды. Международная космическая станция, прообразом которой стал проект “Союз” — “Аполлон”, продолжает работать.
В день стыковки “Союза” и “Аполлона” я с родителями отдыхал в бухте Троицы. Точнее, отдыхали мы с отцом. Мама работала — проводила инвентаризацию на Морской экспериментальной станции, принадлежащей Тихоокеанскому институту биоорганической химии.
А мы с отцом купались, даже ночью, тем более что вода в бухте была удивительно теплой и совершенно спокойной. В эту ночь было новолуние, небо и вода были одинакового аспидного цвета и казались одним целым. И когда я, отплыв от берега, лег на спину, широко раскинул руки и увидел над собой звезды, мне показалось, что я нахожусь в Космосе. Вдруг легкая волна толкнула меня в бок. Чуть-чуть приподняла и плавно опустила.
Немного погодя Леонов постучал в люк-лаз, и Стаффорд спросил у него: “Кто там?” Оба рассмеялись. Мне кажется, я слышал этот смех.
Святые 90-е, личный Владивосток, крутые метафоры. Новая книга стихов Александра Куликова
В издательстве ДВФУ вышли “Соляные сады” дальневосточного поэта
