Крымскотатарский режиссёр Ахтем Сейтаблаев рассказал Корреспонденту о том, как копродукция может помочь украинскому кино, и признался, что надеется на возвращение Крыма Украине.
Ахтем Сейтаблаев выбрал символичное место для встречи — ресторан Крым на Майдане. Этот Крым единственный, который он может себе позволить: по словам режиссёра, сейчас поездка на родной полуостров может обернуться для него проблемами.
Основания для опасений есть: в мае 2013-го премьера его фильма Хайтарма о депортации крымских татар спровоцировала скандал. Генконсул РФ в Симферополе Владимир Андреев заявил, что фильм “искажает правду о Великой Отечественной войне”, поскольку не отображает “тему коллаборационизма и пособничества оккупантам”.
Эти слова вызвали волну протестов со стороны крымских татар и привели к отзыву дипломата. Позднее Хайтарму по рекомендации МИДа РФ также убрали из конкурсной программы Казанского международного фестиваля мусульманского кино. Между тем недавно картина была названа лучшим фильмом стран СНГ и Балтии на престижной российской кинопремии Ника.
— В апреле многих удивило ваше решение ехать на вручение Ники…
— Да, оно далось нелегко. Ключевую роль сыграло то, что президентом Ники является [кинорежиссёр] Андрей Кончаловский, который одним из первых представителей российской культурной элиты максимально чётко высказал отрицательное отношение к аннексии Крыма. В тот вечер в зале Театра оперетты в Москве собрались люди определённой гражданской и человеческой позиции. Я был удивлён, когда услышал те слова поддержки, которые произносили замечательный артист Александр Филиппенко и ведущий Ники [кинорежиссёр] Юлий Гусман. Да практически все выступавшие!
— А на Московский кинофестиваль, президент которого, брат Кончаловского Никита Михалков, занимает противоположную политиче кую позицию, вас не звали?
— Нет. Но мы и сами не подавали заявку. Хотя считаю, что если пригласили украинский фильм — к примеру такой непростой, как Брати. Остання сповідь, — то, наверное, нужно участвовать. [Лента Виктории Трофименко о двух братьях, которые не разговаривали друг с другом 40 лет, на Московском международном кинофестивале (ММКФ) была отмечена двумя призами.] Если есть возможность с помощью кино прокричать на такой площадке о своей боли, надеждах, неприятии происходящего, то это достойно уважения.
— В 2012 году ваши Чемпионы из подворотни, основанные на реальной истории — победе украинской команды на чемпионате мира по футболу для бездомных, — выиграли национальный конкурс Одесского международного кинофестиваля (ОМКФ). Сейчас вы член жюри. Как вам в новой роли?
— Профессия режиссёра прекрасна тем, что не имеет потолка для самообразования и предполагает постоянную работу над собой. Я трезво отношусь к себе и поэтому приглашение в жюри рассматриваю как аванс довольно молодому режиссёру. Моя задача — помочь коллегам, которые будут представлять свои фильмы, укрепиться в вере и желании снимать кино. Один мой учитель говорил, что артист воспитывается на успехе. И мне бы хотелось, чтобы ОМКФ был очень хорошей стартовой площадкой.
— Ещё один лауреат ОМКФ-2012 — автор Гамера, крымчанин Олег Сенцов, в мае арестованный российской ФСБ по обвинению в терроризме. Освободить украинского режиссёра призывает вся мировая кинообщественность, включая даже руководителя ММКФ Михалкова. Ваш голос тоже в этом хоре.
— Да, я стараюсь в каждом интервью говорить об Олеге. Во-первых, мы граждане одной страны. Во-вторых, знакомы лично — как раз на том фестивале и встретились. У меня сложилось ощущение, что он, прежде всего, человек, который любит свою землю, своих детей. Любит снимать кино — настолько, что того же Гамера сделал практически за свои деньги, что-то порядка $ 20 тыс. Олег совсем не террорист.
— Сейчас вы не въезжаете в Крым, чтобы не повторить судьбу Сенцова. У вас там остались родственники?
— Конечно. У меня очень большой род, около 400 человек. Я был там 26-27 февраля. И первый позыв — постараться вывезти всех. Но близкие сказали, что никто уезжать не собирается: не для этого мы, крымские татары, туда так долго возвращались. Я сам живу в Киеве уже десять лет. Переехал, потому что хотел расти в карьерном плане: я по образованию театральный режиссёр и актёр, а в 2004-м в мою жизнь плотно вошло кино и телевидение. Сейчас мне намного легче, чем родным, но я каждый день на связи с Крымом.
— Вы называли полуостров “заповедником коммунизма”. Почему он таким стал? Украина действительно ничего для него не делала?
— Я бы так не говорил. Скорее персонифицировал бы: центральная власть, находившаяся в Киеве. Она, к сожалению, ничего не делала не только для Крыма. Она вообще ни для кого ничего не делала, кроме себя любимой. 23 года страну фактически разворовывали. Есть надежда, что из-за последних трагических событий отношения между центром и регионами кардинально изменятся. Иначе не будет ничего из того, о чём мы все мечтаем. Мы же мечтаем о социальных лифтах, о демократической стране, о верховенстве права, о будущем для своих детей?
Если говорить о Крыме, то он, по статистике, самый “старый” регион Украины: там из 2,25 млн населения около 700 тыс. — люди пенсионного возраста. Ещё во времена СССР Крым — это была почётная пенсия для партийного аппарата, КГБ, военных. Второй момент — давнишняя, ещё с тех времён, традиция смотреть российские телеканалы. Третий — бездумная политика предыдущих президентов [Украины], когда в преимущественно русскоязычных регионах действовали, как слон в посудной лавке. Ведь, по закону физики, чем сильнее давление, тем уродливее сопротивление.
Хотя другая крайность — говорить об ущемлении в Крыму русского языка. Это просто враньё — беспардонное, на уровне геббельсовской пропаганды. Из более чем 600 школ в Крыму лишь 15 или 17 были с украинским языком обучения, ещё четыре — с крымскотатарским, а все остальные — русскоязычные.
— При этом многие крымские татары отлично говорят на украинском.
— Просто нужно иметь желание его изучать и потребность чувствовать себя частью целого. Подавляющее большинство крымских татар ощущают себя гражданами Украины. Это генетическая память: во взаимоотношениях наших народов были не только конфликтные моменты — было и соседство, партнёрство, вместе мы побеждали. Наши культуры давно переплелись. И ещё важно понимать: контакты с официальным Кремлём как минимум на протяжении последних 300 лет ничем хорошим для крымских татар не заканчивались.
Хотя у меня много вопросов о том, какова всё же государственная политика Украины в отношении Крыма. Например, недавно мальчишка — крымский татарин, окончивший девятый класс, захотел учиться на бюджете в Киеве. И руководитель учебного заведения обоснованно задал вопрос: “А дальше как? Ведь через два-три года, получая паспорт, ты станешь гражданином другой страны”.
Нам важно для себя решить: те дети, которых вынудили принять гражданство РФ, но при этом они хотят учиться в Украине, — мы им откажем или сделаем всё, чтобы они, наше будущее, были как можно сильнее интегрированы в украинское общество? Чтобы по окончании учёбы человек принял для себя решение: отказаться от российского гражданства и стать гражданином Украины или нет. Даже если он вернётся в Крым, то, отучившись здесь три-пять лет, он уже украинец в душе.
Одно из недавних стратегически верных решений — возможность для студентов, учащихся в Крыму даже на контрактной основе, перевестись на бюджет в материковую Украину. Замечательно! А что делать с теми, кто сейчас оканчивает школу? Эти дети видят себя гражданами Украины.
— Вашу Хайтарму показывали в детских лагерях толерантности, организованных при поддержке фонда американского кинорежиссёра Стивена Спилберга Шоа. Говорят, её хотят включить в школьную программу?
— Организаторы лагеря обратились с этой инициативой к Министерству образования. Если идея найдёт поддержку, то для меня это будет награда, о которой можно только мечтать. Чем больше молодые люди разных народов будут узнавать друг о друге, тем лучше. Ведь именно на базе незнания совершается очень много страшных вещей.
— Недавно вы анонсировали фильм о крымской татарке, которая во время Холокоста спасла 88 детей евреев…
— Уже готов сценарий. Это документальная история о Саиде Арифовой. Но образ получился собирательный — есть ещё немало подобных фактов. Для меня это попытка рассказать о модели идеального человеческого общежития, где всё равно, какой ты национальности, к какой религии принадлежишь. Самое главное, что ты человек, который нуждается в надежде, помощи, сочувствии и защите. Это история про Мать с большой буквы. и про детей.
— Также вы собирались делать ещё один проект, съёмки которого планировались на 2015-й в Крыму.
— Вряд ли украинской съёмочной группе теперь позволят снимать там непростую картину, которая очень завязана на Крыме. Она об Алиме Айдамаке, историческом персонаже начала XIX века, таком себе Робин Гуде. Но история объёмнее, чем просто жизненный путь человека, который восстал против богатых и поддерживал бедных. Она ещё и о том, что когда представители элиты разобщены, у народа практически нет будущего. Тема стара как мир и всегда актуальна. Особенно сейчас.
— Можно снять не в Крыму?
— Сегодня выход — копродукция. Например, Грузия: ландшафт очень схож с крымским. И, как мне кажется, представители этой страны заинтересованы участвовать в подобных проектах.
— Ваши фильмы основаны на реальных событиях. Принципиально не берётесь за выдуманные сюжеты?
— Если встречаешься с настолько интересным, эмоциональным и поучительным жизненным фактажом, то это большая удача. Но я не отрицаю возможность снять целиком выдуманную историю. Мечтаю снять сказку.
— О чём?
— Об очень молодом человеке, лет до 14. Он думал, что богатство — это единственное, ради чего стоит жить. На пути к нему он совершает много неблаговидных поступков и, опустившись на самое дно, становится похожим на тех людей, которые внушили ему эту идею фикс, заставив забыть о дружбе, любви, взаимовыручке… Но хеппи-энд будет обязательно.
Сказка хороша тем, что в ней добро всегда побеждает зло. И у неё очень требовательный зритель. Если детям скучно, они “голосуют” жвачками, рогатками, шумом в зале. Как театральному актёру мне хорошо известно: школьников, особенно до седьмого-восьмого класса, на мякине не проведёшь. Когда их не держит происходящее на сцене, это катастрофа. Создать интересную сказку — это вызов.
— Своим детям сказки рассказываете?
— Ещё бы — у меня ведь их четверо. Да и супруга любит говорить: “Вас на актёрском пять лет учили рассказывать сказки!”.
— В жизни, в отличие от сказок, счастливый конец бывает не всегда. Вы верите в возвращение Крыма Украине?
— Судя по тому, как с 24-й степенью обеспокоенности нас поддерживают те, кто обязался сохранять территориальную целостность Украины, надежды на политиков не так много. Хотя я уверен, что санкции и постоянное акцентирование на том, что Крым — это временно оккупированная территория, совершенно необходимы. Так же как донесение до крымчан и жителей Донбасса информации об изменениях в лучшую сторону, которые происходят в Украине. А они обязаны происходить, иначе у нас просто не будет страны. При таких вводных — да, наверное, есть надежда, что всё вернётся на круги своя.
— Когда?
— Хотелось бы, чтобы прямо завтра. Но мы же понимаем, что так не будет. Я очень надеюсь, что это три-пять лет. Если говорить совершенно серьёзно, то самый крепкий мой фундамент — это просто вера. Знаете, 2014 лет назад, наверное, было не так много людей, в Страстную пятницу веривших, что на третий день иисус воскреснет. Но были и те, кто верил.
— Вы верите всегда?
— Конечно. А иначе как жить?