Для жителей бывшей Туровской слободы и для примкнувших к ним отдыхающих побережье Херсонесского заповедника – единственное приемлемое место утреннего отдохновения. Пользуясь благословенным правом беспрепятственного входа на территорию до 8 часов утра, ежедневно в летние месяцы спешат сюда люди. Окунуться в спасительную морскую прохладу, пройтись по древнему берегу, пообщаться, обсудить новости. У людей старшего поколения здесь клубы по интересам. Бывшие военнослужащие неторопливо, за зарядкой, к которой привыкли сызмальства, вспоминают «минувшие дни, и битвы, где вместе рубились они». Их жены судачат о необустроенности далеких северных гарнизонов. Юные мамаши и неюные бабушки купают малышей в лягушатнике у старой монастырской купальни, а доблестные папаши с серьезными лицами, нахлобучив маску и ласты, счастливо избегают на время домашних хлопот, бороздя прибрежные воды в поисках мифических античных сокровищ.
Вообще утренний Херсонес еще ждет своего жизнеописателя.
Но сегодня утром его посетителей ждало жестокое разочарование. Прибывшие к воротам узрели перед собой замок. Охранники на входе любезно пояснили, что издан приказ №17 за подписью директора заповедника Марченко. Автор этих строк попросил предоставить приказ, что и было исполнено (похоже, что наличие этого приказа и самим охранникам не в радость, ибо ранее их служба была менее обременительной).
Действительно, приказ №17 от 10 августа сего года (далее цитирую по памяти, поэтому возможны неточности) ссылается на пожароопасный период и посему запрещает посещение заповедника, за исключением периода с 8.00 до 20.00. Отдельным пунктом оговорен проход на службу во Владимирском соборе, который разрешается с 7.00. На вопрос, как охранники планируют различать пляжников от прихожан, был дан по-военному четкий ответ «По наличию полотенец и по внешнему виду посетителей». Видимо, предполагается, что охранникам с 7.00 до 7.30 будет вменено в обязанность перерывать вещи в сумках и пакетах с целью обнаружения купальных принадлежностей, полотенец и пляжных ковриков, а также оценивать длину юбок относительно коленок.
Автор решил не спорить с блюстителями порядка. Нет смысла: они – такой же работный народ, приказные люди. Благополучно перебрался через забор и помог это сделать еще нескольким страждущим.
Огибая Карантинную бухту по пути к месту своего ежедневного утреннего омовения, я искал ответы на следующие вопросы.
Какова физическая разница с точки зрения пожароопасности между временем 7 часов 59 минут 59 секунд и 8 часов 01 секунда? Будут ли охранники, служители заповедника или (возможно) специально обученные огнеборцы, начиная с 8 часов утра, держать за руку каждого прошедшего на территорию, следя за наличием или отсутствием в этой руке грозных средств для разведения огня?
Почему в минувшие года, когда херсонесское городище в конце июня или в июле традиционно выгорало, выгорание сего городища не приводило к столь катастрофическим последствиям для посетителей? Замечал ли автор злополучного приказа, что каждый год с первыми осенними дождями на городище вновь зеленеет трава, а уже к ноябрю от летнего пожара не остается ни малейшего следа.
Почему вышеупомянутый приказ не налагает никаких ограничений на деятельность яхт-клуба, вольготно раскинувшегося у входа в Карантинную бухту, и на его высокопоставленных посетителей? Более того, этот яхт-клуб как раковая опухоль, все шире распространяется свои метастазы по заповедному побережью. Недавно хозяева отстроили там теннисный корт, притащили плавучую гостиницу или ресторанчик, смонтировали многочисленные пилоны под будущий навес или крытую автостоянку, обустроили для проживания помещения бывшей минной станции. Где возмущенные крики о запрете строительства на заповедной территории? Где сигналы об угрозе культурному наследию? О пожароопасности, наконец? Нет, яхт-клуб, как священная корова и жена Цезаря, – вне подозрений.
Кто будет лечить неумелых, стремящихся всеми силами на Херсонес, которые сорвутся с забора? Кто будет зашивать портки и рубахи им, неуклюжим, которые зацепятся за пики и колючую проволоку, пущенную поверху для дополнительной преграды и устрашения?
Кто и как перекроет многочисленные проходы и лазы на территорию Херсонеса, коих я, абориген, легко могу насчитать с десяток?
И, наконец, самое главное: почему мы лишили в этом году братьев наших меньших их излюбленного летнего лакомства – поджареных на легком огне от горящей травы виноградных и прочих улиток? С укоризной смотрят на нас пернатые, не понимая и жалуясь протяжными криками.
Я не нашел ответа на эти вопросы, глупые и не очень.
Но, выходя из ворот заповедника ровно в 8 часов, я увидел перед собой истомленных влажным зноем горожан разного возраста. Которых теперь, после наступления 8 часов утра, всех завернули в кассу.
Платите – и обрящете.
Вячеслав Горелов
