Нет, что ни говори, Москва — город больших возможностей. Авантюрист с творческой жилкой может сделать здесь карьеру в любой сфере и всегда найти себе заработок, пусть даже разовый.
Заработать, к примеру, можно на участии в различного рода массовках — политических (митинги, шествия), съемках на ТВ и в кино, промоакциях. Сделать это на удивление просто. Стоит лишь зайти на сайт Массовки.ру.
Из объявлений, выложенных на сайте в тот день, меня заинтересовало одно: «требуются актеры на роль вахтера (один человек) и охранников в эпизоде (два человека)». То, что надо. У меня есть опыт игры в народном театре и работы на телевидении, так что с ролью в кино, думаю, удастся справиться.
Отправляю свои данные на сайт, уже через несколько минут мне звонят и приятный женский голос на том конце приглашает на роль вахтера. Всего за три часа на студии, как уверяет собеседница, мне предлагают заработать тысячу рублей. Уф! Сняться в настоящем кино да еще и деньги за это получить! Да кто ж откажется!
Насторожило, правда, одно обстоятельство. Девушка даже не поинтересовалась, есть ли у меня съемочный опыт или хотя бы актерское дарование. И курсы актерского мастерства, которые предлагают некоторые агентства, не понадобились. Я-то, наивный, полагал, что в массовке и эпизодах снимаются исключительно профессионалы. Впрочем, в этом меня разуверил знакомый режиссер:
— Будет тебе актер в массовке сниматься. Он же — актер!
Позднее я понял оперативность бригадирши. В Москве есть целая прослойка полупрофессионалов, подрабатывающих в массовке, и киношники, да и телевизионщики рады видеть каждое новое, «незамыленное» лицо.
На съемки было предписано явиться к шести часам вечера. Студия находится где-то в районе ст. метро «Кантемировская». Предвкушая встречу с миром настоящего кино, отправляюсь на съемки.
Вот и нужный адрес. За забором высятся бетонные корпуса, напоминающие цеха заброшенного завода. Ничего удивительного, промзон в Москве полно, и находиться в них может все, что угодно. В том числе съемочные павильоны, для которых кубатура бывших цехов в самый раз.
На проходной ждет первая неожиданность: вахтер, только настоящий, отказывается пропускать. Нету, мол, фамилии в списках.
— У нас тут куча разных проектов. Почем я знаю, куда вы идете? Звоните своему бригадиру, — отрезал мужчина в форменной одежде.
Что ж, достаю мобильник и набираю номер. Новая неожиданность.
— Кто вам дал мой номер? Я сегодня работаю на другой площадке, — удивляются на том конце провода и кладут трубку.
Вот те раз! Звоню девушке, которая приглашала меня на съемки. Звучат долгие гудки, телефон не отвечает. Попал! Что ж теперь делать? Возвращаться?
— Посмотрите еще раз, — умоляю вахтера. — Я что, зря приехал?
— Да-да, он на съемки, — подтверждает какой-то мужчина. — Пропустите.
Прохожу на студию. Внутри — широкие коридоры и мощные двери с вывесками «Съемочный павильон №…». А рядом — списки фильмов и сериалов, которые в этих павильонах снимались, что вызывает невольное уважение.
Еще примерно полчаса уходит на поиск бригадира массовки. Вот и он — рослый парень, идет в сопровождении двух молодых мужчин. «Охранники», — догадываюсь я. Один из них и впрямь по типажу — натуральный охранник: квадратная фигура, строгий костюм. Как выясняется при знакомстве, он действительно охранник. Получает на основной работе шестьдесят тысяч в месяц, а в кино снимается исключительно из любви к искусству.
Думаю приступать к съемкам, как обещали по телефону, но не тут-то было. Надо ждать своей очереди. Присаживаемся в коридоре на стульчиках и от безделья точим лясы. У Аркадия («типичного охранника») оказывается немалый кинематографический опыт. Он со знанием дела рассуждает о кино и уверяет, что многое в этом деле зависит от режиссера.
— Попадаются такие, с которыми действительно удается ощутить прикосновение к искусству, — делится впечатлениями Аркадий.
Пока суд да дело, я прогуливаюсь по студии, заглядываю в костюмерную и жалею, что не прихватил с собой какой-нибудь журнальчик, так как ожидание явно затягивается. С завистью смотрю в сторону комнаты отдыха, где удобно расположился настоящий актер, с ролью. Нам же, массовке, приходится коротать время в коридоре.
Между делом решили чайком побаловаться. Находим в коридоре стол с чайными причиндалами, разливаем кипяток, берем сушки…
— Я так и знала! — вдруг раздается возмущенный голос женщины, вернувшейся из курилки. — Ребята, сколько можно говорить! Сушки и сливки — съемочной группе. Массовке — только чай!
В общем, массовка в кино — это низшая каста. «Негры» кинематографа.
Пытаюсь выяснить у бригадира, когда закончится мой рабочий день.
— Да почем я знаю, — отзывается тот. — Ваш рабочий день — 12 часов. Сидите, ждите.
Вот те раз! А мне три часа обещали. Впрочем, как поясняет бригадир, если съемки затянутся, то актерам дадут деньги на такси или организуют развоз с попутным транспортом. Но у нас все должно закончиться до 12 часов. Хотя по телефону обещали, что максимум к девяти я буду свободен.
Мои попытки выяснить что-либо о студии, где мы находимся, также ни к чему не приводят. Наш бригадир, как выясняется, тоже работает на этой съемочной площадке в первый раз.
— Ребята, вас предупреждали, что один из вас снимается в ночную смену? — вдруг спрашивает бригадир «охранников».
Те недоуменно переглядываются, как Добчинский с Бобчинским, и по всему видно, что их не предупреждали. Бригадир пытается дозвониться до девушки-вербовщицы, но та благоразумно не берет трубку. Сниматься ночью никто не хочет, и вопрос решается просто — один из «охранников» убирается восвояси, другой остается. Неудивительно, что при таком бардаке рабочий день на студии 12 часов. По-другому никак.
Разговорившись с бригадиром, выясняю, что он провинциал, в Москву приехал из Омска, живет на съемной хате, в родном городе учится заочно в университете и прямо со студии едет в аэропорт, чтобы успеть на сессию. Типичная история. Москва как магнит притягивает активных и предприимчивых провинциалов, стремящихся к успеху.
Периодически я наведываюсь к павильону, где идут съемки, и разочарованно возвращаюсь. Наконец, после трех часов ожидания, приходит моя очередь. Меня приглашают в комнату для актеров и… вручают мои слова! Роль оказывается со словами! Что ж раньше-то не давали! Я три часа от безделья маялся. Вызубрил бы текст, как Отче наш!
Приходится учить в «пожарном порядке». Смысл моего минутного эпизода в сериале сводится к тому, что я (вахтер) не пускаю к редактору журнала женщину, которая к главреду упорно рвется. Мне представляют мою партнершу — молодую актрису, явно профессионалку, не из массовки. И мы лихорадочно учим текст, потому что нас вот-вот пригласят на съемочную площадку.
В голове одна мысль: только бы ничего не забыть и не перепутать. Заметив мое беспокойство, напарница успокаивает:
— Ты не переживай. Слова необязательно заучивать наизусть. По ходу дела можно импровизировать близко к тексту.
Приступаем к съемкам. Женщина идет по коридору, я бегу за ней и требовательно произношу:
— Гражданка! Гражданочка! Я к кому обращаюсь!
— Стоп!!! — вдруг дико кричит режиссер. — Логотип «Найк» крупным планом на футболке! Переодеть! Дайте ему костюм и рубашку!
Я извиняюсь, что меня не предупредили насчет формы одежды. Вернее, предупредили, но так: футболка и джинсы. А теперь оказывается, что нужны рубашка и галстук. Опять неувязка. Могли бы сразу переодеть. В костюмерной полно одежды, я бы ее всю за три часа перемерил.
Костюмерши быстро приносят два пиджака. Примеряю.
— Нет! — вновь кричит режиссер. — Под костюмом видна футболка. Рубашку! Рубашку несите!
Костюмерши вскоре возвращаются и пытаются натянуть на меня рубашку, которая для моих широких плеч явно узка. Ничего, надели. Меня застегивают на все пуговицы, а парень из съемочной группы молча сует мне под рубашку какое-то техническое устройство. Если бы я не знал, что это микрофон, мог бы и в репу ему накатить. Напоследок подходит гримерша и приводит в порядок слегка потекший грим на моем лице.
Продолжаем съемки. Дублей отсняли штук десять, потом снимаются отдельные моменты крупным планом. На съемки небольшого эпизода уходит час. Пытаюсь выяснить у съемочной группы, в какую серию войдет этот эпизод, но они только недоуменно пожимают плечами. Наверное, действительно не знают. Наконец в 11 часов вечера я покидаю студию с вожделенной купюрой с изображением Ярослава Мудрого в кармане.
Спустя несколько дней я снялся в этом фильме еще раз (сериал-то длинный, 60 серий, вряд ли зритель всех актеров упомнит). На этот раз не в эпизоде, а в массовке, без слов. Бригадир массовки оказался другим, и меня узнал только режиссер, обладающий профессиональной памятью на лица. А сериал, вышедший в прокате, я так и не увидел. «Первый канал» прервал его показ.
Потом в мой послужной список добавилась роль присяжного в передаче «Суд присяжных» на НТВ и участие в массовках на ЦТ. Декорации «Суда присяжных» тоже оказались в промзоне, только на севере Москвы, где оборудован бутафорский судебный зал. Задача «присяжных» предельно проста: красиво войти строем в зал заседаний, рассесться, как укажет режиссер, и принять решение в совещательной комнате. Плата за роль — 700 рублей. В следующий раз в роли присяжного можно сниматься только через полгода.
В телевизионной массовке делать вообще ничего не нужно. Просто посидеть в студии и похлопать в ладоши, когда дадут сигнал. Режиссеры так и называют эту массовку: «хлопающее стадо». Но это уже маргиналы, промышляющие исключительно массовками, и никаким искусством здесь не пахнет.
Из-за того, что набор ведется по телефону, случаются всякие казусы. Например, бригадирша судебной программы рассказала историю, когда на роль присяжного приехал мужчина с синими от наколок руками.
В общем, при ближайшем рассмотрении съемки на ТВ и в кино оказались занятием малопривлекательным. Судите сами. Платят актеру массовки, как правило, пятьсот рублей в день. Рабочий день — 12 часов. Прибавьте сюда время на дорогу до студии и обратно, причем ездите вы за свой счет. Случаются ночные съемки. На обед — чай с сахаром. У «эпизодников» условия чуть лучше: от тысячи рублей за роль. Так что сниматься в массовке можно исключительно из любви к искусству.
